НБА Джерри Рейнсдорф Чикаго
До сих пор сложно осмыслить.
Последние годы Майкла Джордана в «Чикаго» были драгоценными для всех, кто мог за ними наблюдать. Их бесценность подчеркивалась не только на площадке – летом 96-го и 97-го лучший баскетболист в истории подписывал однолетние соглашения, которые с учетом инфляции до сих пор остаются непревзойденными даже для современной НБА.
Контракты Джордана были рассчитаны на 30 и 33 миллиона соответственно. В пересчете на современные доллары это порядка 50 миллионов за один сезон.
Интереснее даже другое. В сезоне-97/98 потолок зарплат в НБА был установлен на отметке 26,9 миллиона долларов. То есть один контракт Джордана составлял 122 процента от потолка – и самостоятельно превышал зарплатные ведомости 19 клубов лиги. Если подобрать для этого современные аналоги, то это выглядело бы так: в следующем сезоне потолок зарплат установлен на 99 миллионов долларов – и однолетний контракт Джордана в современной НБА равнялся бы 120,7 миллиона долларов.
Само подписание стало возможным благодаря тому, что правила, прописанные в коллективном соглашении до 98-го года, резко отличались от тех, что существуют в наше время раздутых контрактов.
Во-первых, не существовало правила максимального контракта. «Буллс» могли предложить своему лидеру любую сумму, самую абстрактную. Сейчас «максы» ограничены 35% от потолка зарплат.
Во-вторых, не существовало такой жесткой системы налога на роскошь, как сейчас.
Наконец, уже давно существовало «правило Лэрри Берда», позволяющее «Чикаго» заплатить своему игроку больше, чем любой другой клуб в лиге, и свободно выходить за пределы потолка.
Несмотря на все это и несмотря на очевидный для всех статус Джордана как «лучшего в истории», переговоры по новому соглашению получились очень нервными и добавили напряжения в вечно кипящий котел всеобщего недовольства, который в «Чикаго» бурлил практически все 90-е.
Важное место среди легенд, окружающих Джордана, сейчас занимает его конфликт с владельцем «Вашингтона» Эйбом Поллином во время переговоров о новом коллективном соглашении в 98-м. В какой-то момент ЭмДжей сорвался и закричал: «Если ты не можешь получать прибыль, то тебе нужно продать клуб».
Вместе с контрактами 96-го-97-го это создает неверное представление о Джордане – до середины 90-х, когда доходы лиги резко подскочили, а вместе с ними увеличились и контракты, лидер «Чикаго» вообще никогда не бывал замечен в обсуждении финансовых вопросов.
В 88-м Джордан подписал 8-летнее соглашение на 25 миллионов и, даже превратившись в мировой бренд, не настаивал на пересмотре его условий. Владелец «Буллс» Джерри Рейнсдорф продолжал соблюдать условия договора даже тогда, когда его баскетбольная звезда превратилась в бейсбольную посредственность, но для многих в этом «жесте доброй воли» виделись прагматизм и расчетливость, позволяющие продолжать зарабатывать на имени самого популярного спортсмена. Его 3 с лишним миллиона в год уже к началу 90-х стали смехотворными на фоне революции цен и сумасшедших контрактов молодых игроков, которые никак не могли подтвердить обоснованность зарплат на площадке. Но Джордан никогда ни о чем подобном не говорил и довольствовался тем, что зарабатывал в 15 раз больше за пределами площадки.
«Если бы я хотел быть жадным, я бы мог получать гораздо больше, – сказал он тогда. – Но я не жадный человек. Конечно, мне нравится получать столько, сколько я стою. Нравится получать столько, сколько я заслуживаю…. Я бы мог сидеть здесь и плакаться о моем контракте, делать из этого проблему. И это было бы вполне обоснованное заявление. Но я не делаю так. Я не собираюсь расстраиваться из-за того, что другие люди хорошо получают. «Хот» Род Уильямс получил хорошие деньги? Я рад за него. Он создал отличную ситуацию для этого. Джон Конкак получил 2,5 миллиона в год? Прекрасно. Если вы раз в жизни оказываетесь в определенных ситуациях, нужно этим пользоваться. Нельзя его за это винить. Любой на его месте, даже если бы они не могли даже вести мяч, сделал бы то же самое. И их нельзя было бы за это винить. Ни в коем случае».
После возвращения из бейсбола ситуация изменилась, так как зарплата Джордана уже не просто была самой маленькой среди первых двадцати звезд лиги – после подписания телевизионного контракта она стала гораздо ближе скорее к среднему контракту по лиге. Он не собирался унижаться перед руководством и просить пересмотра соглашения, но в близком кругу обещал вернуть свое и поставить себя в ближайших переговорах максимально жестко.
Ощущение, что «Джордану задолжали», оказалось главной темой для обсуждения летом 96-го. Даже в Sports Illustrated вышел материал «Человек на 40 миллионов», в котором подробно доказывалось, что именно столько заслуживает главная дойная корова всей лиги.
Группа Рейнсдорфа купила клуб за 15 миллионов – уже к середине 90-х он вырос в стоимости в 15 раз. В сезоне-83/84, до прихода Джордана, «Чикаго» играл на старой арене и собирал 6365 зрителей в среднем на игру – с Джорданом они построили новую арену и с 87-го постоянно собирали аншлаги, больше 23 тысяч зрителей. Джордан же – и главный двигатель и бренда лиги, причина взлетевших рейтингов и нового контракта с телевидением.
После многочисленных доказательств того, что дважды два – четыре, автор приходил к выводу, что при всей справедливости такой оценки «Чикаго» никогда не станет платить своей звезде безумные деньги. Не станет во многом потому, что у Джордана нет никаких инструментов воздействия на Рейнсдорфа, надежно защищенного от переплат правилами лиги. Во время плей-офф 96-го появилась информация, что «Чикаго» готов оставить Джордана еще на два года и заплатить 36 миллионов. Хотя на тот момент это был бы один из самых больших контрактов в лиге, все знали, что это гораздо ниже, чем его настоящая ценность и для результата, и для благосостояния «Буллс», и для привлекательности лиги в целом.
С этого момента отношения между Джорданом и Рейнсдорфом начали стремительно разрушаться.
Началось все еще на параде: Джордан пообещал повторить все то же и в следующем году и уверил, что руководство сделает все, чтобы сохранить команду. Боссы «Буллс» восприняли это как давление и пришли в ярость.
Затем трещина углубилась. В 98-м Джордан рассказал, как проводились переговоры по новому контракту: «Я сказал своим представителям: «Не надо поддаваться и называть цену. Я провел в этой команде много времени. Все знают, какой может быть моя рыночная стоимость. Если Рейнсдорф верен своему слову и честен в наших отношениях, пусть сначала озвучит свое предложение, а уже потом мы выразим свою точку зрения. У Фалка была инструкция просто выслушать другую сторону, а не участвовать в переговорах. Это не должны были быть переговоры. Мы это не воспринимали как переговоры. Нам казалось, что для «Буллс» это возможность показать мне, насколько я ценен для клуба».
Но прогресса не было: Рейнсдорф не особенно хотел раскошеливаться, а Джордан вообще отстранился от любых переговоров и с головой предался гольфу.
Когда Фалк еще и сумел найти инструмент давления в виде «Нью-Йорка», все стало совсем неприятно.
«Никс» расчистили платежную ведомость перед летом 96-го и готовы были побороться за своего извечного мучителя. Но даже так у них не было шансов против правила Лэрри Берда, которым обладал родной клуб Джордана. Вместо этого они пошли на махинацию: «Нью-Йорк» предлагал игроку 12 миллионов в год за выступление на паркете, а еще 15 миллионов – как официальному представителю гостиничной сети Sheraton, тогда владеющей пакетом акций клуба. Такая схема, естественно, нарушала все законы существования НБА и вызвала сильные эмоции у Джерри Рейнсдорфа – он угрожал лиге, «Никс» и самому Джордану судебным иском. Но высокопоставленный функционер из офиса НБА дал ему понять, что эти беснования ни к чему не приведут и будут иметь скорее для самого Рейнсдорфа печальные последствия.
Рейнсдорф так и не назвал никакой конкретной цифры, так что Джордану самому пришлось подключаться к переговорам.
«Насколько я знаю, – рассказывал Майкл в 98-м, – до того, как я присоединился, ни о каких цифрах вообще не говорили. Никто не хотел раскрывать карты. Все сначала хотели посмотреть, на какой сумме настаивает другая сторона. У нас было свое представление, но нам действительно казалось, что именно «Буллс» должны были огласить то, во сколько они оценивают меня. И сделать это честно, без влияния со стороны Дэвида Фалка, и без моего влияния».
В итоге все решилось во время телефонного разговора с участием Джордана, его агента и Джерри Рейнсдорфа. Джордан в тот момент играл в гольф – он сообщил владельцу, что если команда хочет его сохранить, то сумма однолетнего соглашения должна превышать 30 миллионов, в противном случае он примет предложение «Никс». На размышления давался 1 час.
«В тот момент я был в Тахо и участвовал в турнире по гольфу для знаменитостей. У нас тогда должны были состояться переговоры с «Нью-Йорком». Мы должны были встречаться сразу после общения с Рейнсдорфом, где-то через час. Дэвид хотел, чтобы «Буллс» сделали предложение, чтобы мы ехали на встречу с «Никс» с пониманием того, на что можем рассчитывать».
Рейнсдорф понимал, что ему не оставляют никакого выбора и пошел на капитуляцию.
Контракт был подписан в тот же день.
Тем летом обе стороны выступили с удовлетворенными пресс-релизами, в которых радостно рассказывали, что переговоры прошли просто и на все про все им потребовался всего лишь час.
«Я поговорил по телефону с Майклом и Фалком и предложил 20 миллионов, – объяснял Рейнсдорф. – Никто до этого столько не получал. Фалк сказал, что они хотели бы либо 30 миллионов за один сезон, либо 55 миллионов – за два. Если бы я не согласился, то он сказал, что они могут отправиться в Нью-Йорк за меньшие деньги. Я всерьез об этом не думал – это был чистый блеф.
Я позвонил моему партнеру и совладельцу Лестеру Крауну, чтобы узнать его мнение – платить ли 30 или 55? Он сказал, что лучше тридцать, подписать на год, а потом беспокоиться о следующем контракте через год. Я не верил, что Майкл может уйти в Нью-Йорк, но не собирался рисковать. Видимо, нужно было выложить 55. Так я бы сэкономил себе 8 миллионов. Но в итоге все сложилось замечательно».
На самом деле, в тот момент все было разрушено.
Рейнсдорф потом описывал подход Джордана как «сухой и неприветливый». Доверенным лицам он рассказывал, что Джордан все время прикрывался дружескими чувствами, чтобы пользоваться его расположением и наживаться на нем: «Чикаго» заботился о том, чтобы у него была конкурентоспособная команда, Рейнсдорф лично участвовал в джордановском переходе в бейсбол, но все это, дескать, не было принято во внимание.
Джордан тоже был раздосадован. При подписании контракта владелец бросил фразу, которую Майкл не мог не запомнить.
«Майкл очень зол на Джерри, – позже рассказывал работник «Буллс». – Когда Джерри согласился на то, чтобы заплатить 30 миллионов, он сказал Майклу, что когда-нибудь пожалеет об этом. Джордан рассказал об этом осенью перед всей командой. «Знаете, что меня по-настоящему взбесило? Джерри сказал: «Знаешь что, Майкл? Я обязательно пожалею об этом». Майкл тогда говорил: «Какого хера? Он мог сказать: «Ты заслуживаешь этого. Ты лучший игрок в истории баскетбола, ты главный актив Чикаго и этого клуба. И я рад, что могу заплатить тебе 30 миллионов долларов». Он мог бы так сказать, но даже если ты не думаешь так и жалеешь об этом, то зачем ты мне об этом говоришь?». Люк тогда еще переспросил: «Правда? Джерри сказал, что будет жалеть об этом?». Майкл ответил: «Именно так и было. Я не мог в это поверить сам».
«Я сказал, что, возможно, я пожалею об этом», – потом объяснял Рейнсдорф.
Но Джордан, естественно, не мог такое забыть: «На самом деле, он дословно сказал: «Знаю, что когда-нибудь я обязательно об этом пожалею». Это все испортило. Многое потеряло всякий смысл. Это заявление полностью уничтожило любое ощущение благодарности. Мне казалось, что недостойно говорить такое. В течение всех этих сезонов, во время которых мне недоплачивали, его клуб превратился из бизнеса стоимостью в 15 миллионов в бизнес стоимостью 200 миллионов. И теперь это ничего не значит только из-за того, что он один раз заплатил мне столько, сколько я стою на самом деле. И пожалел об этом! Это меня очень глубоко задело – вот это ощущение жадности и неуважения ко мне».
«Рейнсдорф, на самом деле, это сказал, – вспоминал Фил Джесон. – И это, конечно, больно. Джерри Рейнсдорф всем симпатичен, но он старается выиграть в каждой сделке. Когда дело доходит до денег, Джерри – это Джерри. Джерри никогда не тратит деньги впустую, даже на себя. Он всегда хочет большего».
В 97-м и 98-м годах у «Буллс» будет самая дорогая команда в лиге с зарплатной ведомостью в 58 и 60 миллионов соответственно (вторыми тогда были «Орландо» – 45 миллионов в сезоне-96/97 – и «Нью-Йорк» – 53 миллиона в сезоне-97/98). Джордан получал 30 и 33 миллиона, а самыми высокооплачиваемыми игроками у «Буллс» оставались Деннис Родман в 97-м (9 миллионов) и Рон Харпер в 98-м (4,5 миллиона).
Следующий контракт летом 97-го Джордан подпишет уже без всяких сложностей. Но тогда уже все понимали, что это последнее соглашение и последний сезон династии «треугольного нападения».
Джордан постоянно угрожал уходом и слишком активно пользовался давлением общественного мнения против управляющих: ему удалось выбить новый контракт для Фила Джексона и отстоять Скотти Пиппена, которого уже паковали для отправки в «Торонто».
Джексон разругался с генменеджером «Чикаго» Джерри Краузе. При подписании соглашения летом 97-го тот так и сказал ему, что оно окажется последним – дословно – даже если «Буллс» выиграют все 82 матча.
Пиппен, который вечно был недоволен своим контрактом (2,5 миллиона в год), уже недвусмысленно саботировал вообще всех: и ненавистное руководство, и товарищей. Он затянул с операцией и пропустил часть последнего сезона, чем взбесил не столько Краузе, сколько самого Джордана, которому пришлось все тащить на себе.
Рейнсдорф надолго получил репутацию жмота и самого ненавидимого владельца в спорте. Хотя он и платил по 60 миллионов в год за ту команду, разрушение великого «Чикаго» ему так и не простили.
Фото: Gettyimages.ru/Brian Bahr/Allsport, John Gichigi/Allsport, Jonathan Daniel/Allsport; REUTERS/Sue Ogrock
Источник: