Legion-Media
«У нас не было секса полтора года. За последние 5 лет мы были вместе раз десять. Я пережила сексуальную травму. Это вещи одного порядка, но осознать их связь удалось только спустя годы.
Наша сексуальная жизнь не всегда была такой. Первые полгода мы буквально не вылезали из постели — и можете себе представить, как удивился муж, когда я потеряла к этому интерес.
Все началось в период, когда мы стали жить вместе. И не было понятно, что не так. Мы думали, проблема в гормонах, и я поменяла способ контрацепции. Мы думали, проблема в больших переменах в жизни, и переждали их. Мы думали, проблема в разном либидо, и убрали секс из жизни на месяц. Мы пробовали обниматься без проникновения. Я начала ходить на терапию. Становилось только хуже.
Муж переживал, что больше меня не привлекает. Он перестал что-то предлагать и обижался. Мы говорили о том, чтобы сделать брак открытым, о том, чего ему хочется от наших отношений. В юности меня порой тянуло к женщинам, и он спрашивал, интересуюсь ли я вообще мужчинами.
Мне было сложно. Я очень люблю мужа, хочу обниматься и целоваться с ним, но не спать. После секса я чувствовала себя опустошенной и использованной. Как будто в комнате был еще и слон, который все время нас разделял.
После секса я чувствовала себя опустошенной и использованной.
Самое интересное, что я сертифицированный консультант для переживших насилие. Я могу долго говорить о сексуальных травмах, но не могу проконсультировать себя. Я думала, что моя личная травма не имеет значения, а оказалось не так.
За несколько лет до знакомства с мужем я была участницей „секс-позитивного“ движения, что было для меня символом свободы. Я практиковала БДСМ и много чего еще. И лишь гораздо позже поняла, что эмоционально была к этому не готова. Все это наложило отпечаток на мои отношения с мужем.
Недавно мы нашли хорошего сексолога, который объяснил, что поначалу для переживших травму секс может быть удовольствием, а потом от него отказываются.
Моя диссоциация и нежелание секса — вариант нормы.
Ему было сложно понять это, потому что диссоциация для других людей часто выглядит как отсутствие энтузиазма. Именно поэтому он долго думал, что я просто не хочу секса с ним.
Когда я начала работать с этой проблемой, было сложно и некомфортно. Но все это я сочла прогрессом и знаком того, что я перехожу из фазы переживания к фазе выздоровления.
Мы оба знаем, что впереди долгий путь. Мы вряд ли займемся прекрасным сексом завтра или на следующей неделе. Но теперь, когда нам все ясно и есть инструменты решения этой проблемы, мы стали максимально близки к друг другу. Осознание того, что мы пройдем это вместе, дает нашим отношениям ту интимность, которая ушла из них вместе с сексом. Сейчас мы устраиваем регулярные свидания, выбираемся куда-то вместе, что нас сближает. И мы оба надеемся, что в один прекрасный день займемся сексом снова».