Юлия Рязанова, учитель русского
языка и литературного чтения, методист уникальной i-школы, где могут учиться и
счастливо расти неизлечимо больные дети, — о мифах, которые нужно преодолеть
родителю ребенка с инвалидностью прежде, чем записать малыша в их необычную
школу.
Наша i-школа единственная в своём роде. Она начала работать
в 2004 году как школа. До этого была в системе дополнительного образования и
существовала только в дистанционном варианте. Наша школа существовала только
лишь в сети, у неё даже здания своего не было. То есть были дети-инвалиды,
которые сидели по домам и непонятным образом «обучались», в лучшем случае
восемь часов в неделю. Задача у нас была в том, чтобы детей-инвалидов вытащить
за пределы четырёх стен, чтобы дать им возможность социализации. А раз ребёнок
не может прийти куда-то ногами, значит, мы придём к нему через сеть. Со
временем ребятишек стало довольно много – а на тот момент, в 2003 году, мы
работали только по электронной почте, больше не было ничего вообще, потому что
у нас не было своих денег, а с инвалидов мы их брать не хотели и не могли. Это
был почти волонтёрский проект – не было нормативных документов, не было
прецедента, на который можно было бы равняться. Департамент образования Москвы,
конечно, выдавал деньги – но только на зарплаты педагогам, технику и
интернет.
В сентябре 2004 года школа получила здание, дети стали сюда
приезжать. Практика устоялась, появились учебные курсы, учителя и дети стали
приходить по расписанию. Мы выполняли госзаказ – нашей задачей было давать
детям образование качественное и соответствующее состоянию ребёнка. А как
это сделать, когда ребёнок по большей части находится в больнице или просто не
может доехать до школы? Сейчас практика такова: есть дети, которые по разным
причинам занимаются в основном дистанционно, а есть дети, которые приезжают в
основном очно (к последней категории относятся дети с нарушением по части
психиатрии, дистанционное воздействие там бессильно). В нашем подразделении
дети учатся смешанным образом: три дня очно и два дистанционно. Иногда учителя
подключают дистанционных детей на уроки с очными детьми – делают трансляции.
Это же справедливо и для музыкальных школьных концертов – дети могут сыграть на
концерте через трансляцию. Пока не очень получается сделать дистанционный
театр, но театр — это в принципе очень специфическая вещь, так что мы не
расстраиваемся.
Жизнь ребёнка не должна быть
прозябанием
Наш педагогический коллектив — это учителя-подвижники. К нам
ведь не приходят просто так. Наши педагоги или сами имеют сложных детей, или в
какой-то ещё форме сталкивались с трудностями. У меня у самой дочка здесь
учится. Наши учителя понимают, что человеческая жизнь — это насыщенная жизнь.
Что жизнь ребёнка не должна быть прозябанием. Это сложная работа, но те, кто к
нам приходит, остаются у нас надолго. Конечно, личные устремления – это ещё не
всё. Наши учителя проходят курсы повышения квалификации, связанные с
дефектологией. Почти все имеют специальность олигофренопедагога. Кроме того, мы
довольно часто выходим за пределы школы, ездим по выставкам, семинарам, у нас
есть психологическая служба. Ну и мы просто много учимся на месте. Например, у
нас потрясающий учитель рисования, который придумал свою собственную методику.
У него есть концепция, которая говорит о том, что любая линия – след тела на
бумаге. И он придумал, как свою философию и методику воспроизвести для
дистанционного обучения.
Надо сказать, что, когда к нам приходят специалисты –
логопеды, дефектологи, психологи – мы замечаем, что учителя, которые не
подозревают о некоторых ограничениях детей, о которых знает логопед и
дефектолог, зачастую учат даже лучше. Потому что этим знанием, возможно, не
стоит так уж обременяться, оно часто мешает давать ребёнку полный спектр знаний
и ограничивает работу педагога. Это мы видели уже много раз. Иногда полезно не
догадываться о том, что ребёнок чего-то не может.
Мы считаем, что у нас довольно широкая инклюзивная среда,
ведь у нас не видовая школа. Однако полностью здоровые ребята у нас не учатся.
Понимаете, в чём дело – это вопрос пропорций. Когда больной ребёнок включается
в коллектив детей, где преимущественно здоровые дети, здоровых в коллективе
должно быть больше, только тогда возникает полезная среда с сопровождением и
поддержкой. А у нас ситуация другая – наши дети преимущественно больные.
Поэтому помещать к нам одного-двух здоровых детей было бы неправильно. Наша
инклюзия заключается в том, что в нашей школе в одном коллективе находятся дети
с разными нарушениями. Ведь инклюзия – это когда каждый, независимо от
особенностей, включается в полноценный процесс обучения. Наши педагоги способны
работать с разными видами нарушений. Ведь надо понимать – тот, кто работает с
ребятами, у которых нарушения одного вида, довольно быстро выгорает. Мы, как ни
крути, всё равно работаем со сложностями, но и переключаться с одной сложности
на другую очень полезно. Интеллектуальное напряжение, которое совершают
педагоги, позволяет им постоянно быть в тонусе.
Преодолеть мифы и учиться
Чтобы к нам попасть, ребёнку нужно просто иметь справку об
инвалидности и записаться на консилиум в нашей школе, который даст рекомендацию
о том, насколько ребёнку подходит именно наша форма обучения. На консилиуме у
нас сидит расширенный состав, и мы сразу прикидываем, в какой группе ребёнку
будет удобнее, чтобы он потерял меньше времени на адаптацию. Поэтому консилиум
очень важен.
Чтобы записать к нам ребенка, родитель должен преодолеть
некоторые мифы.
1. Считается, что после школы ребёнок должен пойти в вуз, и,
желательно, в самый лучший. Все родители очень сильно этого хотят. А я считаю,
что есть много людей, которые не имеют высшего образования, но живут спокойнее,
лучше и богаче. Я не хочу сказать, что высшее образование нужно не всем. Я хочу
сказать, что дорог в жизни гораздо больше и они куда разнообразнее, чем мы
представляем.
2. Отношение к ребенку не должно определяться через
выставляемые оценки. Такая установка часто бывает и у родителей здоровых детей.
Важно понимать, что продукт, который человек выдаёт в данный конкретный момент,
не стоит с ним отождествлять. Человек гораздо шире, чем та оценка, которую он
вдруг принёс. Мужчина поднимет сто килограмм, а я не подниму и пяти, даже если
мы оба будем долго тренироваться. Значит ли это, что он хороший ученик, а я
нет? Конечно, не значит.
3. И ещё один миф, который сильно мешает людям, – миф о том,
что, если ты пришёл в школу, то обязательно будешь со всеми дружить. Школьная и
дворовая дружба – не самая обязательная и безусловная. Наши родители
удивляются, почему одни дети не хотят дружить с другими. Но дети не обязаны
подходить друг к другу по характеру, ценностям, темпераменту! Всё интереснее и
сложнее.
4. Иногда наши родители говорят: «Я сам решу, осваивает мой
ребёнок программу или нет». Или, бывает, приходят родители больного ребёнка и
требуют тридцать шесть часов обучения в неделю. А ребёнок этого не выдерживает!
Не справляется, ему тяжело. А родитель говорит «А я лучше знаю, имею право». И
тут учителя начинают напрягаться. Простого решения здесь нет, это сфера такая.
Учителям, безусловно, нужна крепкая мотивация. Радует, что ситуация с
заработной платой в последнее время улучшилось, это привлекает к нам людей.
Если вы пройдёте по нашей школе – увидите много молодых мужчин-педагогов, это
ведь не просто так. Это говорит о благополучии школы.
Источник:
